Узнав в толпе репортеров некоторых своих знакомых, с которыми она работала раньше, Нина не стала отмахиваться от вопросов и согласилась на коротенькое интервью.
- Я убеждена, - резким, хорошо поставленным голосом сказала она, рубя ладонью воздух, - что вся эта мышиная возня вокруг борьбы с курением - не что иное, как попытка отдельных представителей власти отвлечь внимание общества от более существенных проблем, для разрешения которых надлежащих мер не предпринимается. Чтобы люди не задавались вопросом, почему это происходит, их "переключают" на другой, так сказать, канал. Я сама в прошлом журналистка и хорошо знаю эту технологию...
- А какие проблемы вы считаете первостепенными?
- То есть, вы не поддерживаете санкции, вводимые против табакокурения? - загалдели журналисты.
- О первостепенных проблемах вы сами регулярно пишете на первых полосах своих изданий, - ответила Нина, - я их пересказывать не стану. А проблема табакокурения, на мой взгляд, к таковым не относится. И более того, если переусердствовать с ее решением, то могут быть нарушены права значительной части общества. Давайте не прятать голову в песок и признаем: значительная часть населения подвержена этой привычке. И ужесточать меры против них - значит, идти вразрез со Всеобщей декларацией прав человека... В этом вопросе нужен консенсус, устраивающий обе стороны... Но почему-то всегда кажется, что чем его искать, легче объявить тотальный запрет и не напрягаться...
- Реддл, ну ты и выдала, - догнал ее уже на лестнице ее секретарь. - Когда твое выступление увидят ребята из противостоящей партии, они опять устроят тебе пескоструйную чистку в палате общин...
- Я сказала, что думаю, - отрезала Нина. - Ты меня знаешь, я всегда называю вещи своими именами.
Она мельком покосилась в зеркало, пригладила короткие, модно подстриженные волосы, поправила воротничок строгой бежевой блузки и заняла свое место в зале заседаний Палаты общин.

- Я ведь не делаю этого на людях или в запрещенных местах, - Нина листала папку, мысленно составляя план работы на сегодня. - И действительно считаю, что совершеннолетний дееспособный человек имеет право делать в свободное время то, что считает нужным, разумеется, в рамках закона, общественной морали и не создавая проблем другим людям, разве я не права? Так, позвони Макгрегору, а то он, по своему обыкновению, забудет о том, что встреча ровно в полдень, а не в 12.15, я должна успеть переговорить с ним до кофе-брейка, на котором встречаюсь с министром обороны... А документы на подпись уже лежат в моем кабинете? Я ознакомлюсь с ними с 16 до 18 часов и завизирую.
Она потерла висок. Сегодня был первый ясный день с начала лета. До этого густые туманы и промозглая сырость не исчезали, и это было слишком даже для английского климата. Да еще от такой погоды на людей накатывали уныние и беспричинная тревога. Нина умела преодолевать в себе эти чувства, чего нельзя было сказать о других. А у мамы в туманные дни все валилось из рук, в глазах застыло беспокойство, и несколько раз девушка видела Розамунду в слезах, но на вопросы дочери мать отвечала, что все в порядке...

Нина, притормозившая у светофора, удивленно посмотрела вслед птице, промелькнувшей в свете фар. "Сова? Не знала, что они и в городах летают!". Потом зазвонил телефон, предназначенный для деловых переговоров, и внимание девушки переключилось на него. Сообщение от коллеги; голосовое сообщение от лидера партии, наверное, разговор пойдет о ее интервью утром. За свою прямолинейность Нина не раз имела проблемы на работе еще в бытность репортёром. "До чего же ты похожа на своего отца!" - иногда срывалось в таких случаях у мамы. Правда, Розамунда тут же замолкала, словно испугавшись. В юности Нина неизменно занозисто отвечала: "Не могу судить; не имею чести быть знакомой с этим джентльменом!", вгоняя мать то в краску, то в слезы. С возрастом она стала стыдиться таких выпадов и прекратила их. Но любопытство, как заноза засело в душе Нины; поэтому она и стала журналисткой, чтобы научиться решать сложные загадки и узнать, почему имя ее отца, погибшего, как утверждает мама, при выполнении миротворческой миссии на Востоке, дома под таким секретом, и ни одной его фотографии или вещи не осталось...

Вне: В том-то и дело, что бабушек и других родственников Нина не знает, Розамунда живет обособленно. А соседи ничего не знают, кроме того, что Роза однажды поселилась в их районе с ребенком, и ничего о своем прошлом не рассказывала.
*
Нина притормозила на светофоре, удивляясь, как резко изменилась погода за день - утром было так ясно и солнечно, а сейчас опять чуть ли не глубокая осень. Она включила "дворники", и снова ощутила приступ необъяснимой тоски, беспокойство и невольно выглянула в окно на небо. Конечно, затянуто тучами, ни звезд, ни луны не видно. Но на фоне туч померещились какие-то неясные темно-серые фигуры, скользящие в высоте. "Наверное, это иллюминация над городом дает такой эффект", - подумала Нина и посигналила высокому парню, стоявшему у "зебры", чтобы переходил через дорогу. В свете фар она увидела, что это еще подросток лет 15-16.

"Неужели и школьники интересуются политикой и знают депутатов в лицо?" - подумала девушка, поймав слишком пристальный взгляд подростка. Или он просто видел ее утром по телевизору и сейчас узнал, увидев в окно машины?

"Да, приеду", - ответила Нина. Общительная по характеру, она не пропускала вечеринок в свободное время, а уж тем более связанных с работой, где можно было завязать полезные знакомства и наладить конструктивный диалог с нужными людьми...
Так как дресс-код был заявлен как вечерний, девушка весьма нехотя сменила строгий деловой костюм на длинное черное вечернее платье и туфли к нему на средней "шпильке". Набросив на плечи шарф и прихватив сумочку, Нина заглянула в гостиную, где мать ужинала у телевизора:
- Мама, я на корпоратив. Поужинаю там.
- Хорошо, - кивнула Розамунда и только с грустью подумала о том, что сейчас они с дочерью практически не сидят вместе за столом или в гостиной... С тех пор, как Нина стала депутатом, свободного времени у нее практически нет. Своей неутомимостью и упорной целеустремленностью девушка все больше напоминала Тома... Как надеялась Рози, что этим сходство дочери с отцом и ограничится!
Нина приехала на вечеринку за пять минут до начала и вошла в зал одной из первых.

Проект экологически чистого дома с грядками на крыше заинтересовал Нину, и к Макгрегору, уже взявшему у официанта два бокала шампанского себе и ей, она подошла в приподнятом настроении, с улыбкой.
Разговор об экологической политике партии, начатый еще при дневной встрече в парламенте, продолжился и в неформальной обстановке. Тема вечеринки была интересна Нине, и девушка не тяготилась, как обычно, в неудобном длинном платье и тесных туфлях. Дресс-код "Уайт-тай" (вне: "Белый галстук", то же, что и "вечерний дресс-код" - Прим. Кристель) она не любила, предпочитая строгий деловой стиль одежды: костюмы, брючные или с юбкой средней длины, английская блузка, туфли-"лодочки" на маленьком каблуке, лаконичный дневной макияж. Но тема охраны окружающей среды и сохранения земных ресурсов занимала Нину еще со времен работы журналистом.
Бросив мимолетный взгляд в окно, девушка снова увидела на фоне закрывающей звездное небо тучи летящие силуэты в развевающихся одеждах, почти сливающиеся с чернотой тучи. И почему-то ей показалось, что непогода и туманы последних недель как-то связаны с этим оптическим эффектом...

- И я свою тоже, - Нина посмотрела на тучу за окном. - А насчет дома... Я довольно консервативна и могу восхищаться оригинальными инновациями, но жить пока предпочитаю в своей квартире...

Нина вошла в прихожую, на ходу складывая зонтик и снимая плащ. Увидев в гостиной свет, она заглянула:
- Добрый вечер, мама. Извини, я немного припозднилась.
- Добрый вечер, Нина. Как прошла вечеринка? - спросила Розамунда, высокая женщина со светлыми волосами до плеч, стройная и подтянутая; выглядела она моложе своих 55 лет. - Выпьешь чаю?
- С удовольствием, - Нина понимала, что редко общается с мамой из-за тотальной занятости и поэтому согласилась.
Мать улыбнулась и пошла на кухню.
Через пятнадцать минут Розамунда и Нина, успевшая переодеться в джинсы и свитер, которые носила дома, устроились в креслах с чашками чая с молоком.

Нина пошла искать коробку со свечами:
- Сейчас зажжем, выпить чаю при свечах - в этом что-то есть...

- Мама, ты никогда не рассказываешь мне о нашей семье, - сказала Нина, зажигая свечи в подсвечниках из антикварной лавки в "Хэрродсе". - Ладно, про отца я не спрашиваю... Но бабушки, тетки, дядюшки... Разве у нас никого нет?
Этот вопрос пришел к ней, когда она мельком увидела фотографии на полке.

Розамунда многое могла бы рассказать дочери об их семействе, но она не затем 32 года назад обрубила все связи с магическим миром, чтобы снова впускать его в свою жизнь. И уж тем более - в жизнь своей дочери, которую хотела уберечь, как это ни парадоксально, от родного отца.
Роза соврала Нине. Отец девушки не погиб и никогда не был военным в "горячей точке". И, как она слышала, он снова живее всех живых, полон силы и злости, с годами только выросшей.
От знакомых сквибов, бармена из "Котла" и миссис Фигг из пригорода Розамунда слышала, что при Томе, или лорде Волан-де-Морте, как он себя называет, состоит ближайшая помощница - Беллатриса Блэк, которая после свадьбы стала миссис Лестрейндж, а сейчас - вдовой Лестрейндж... Роза помнила ее круглолицей смуглой малюткой-непоседой, и с трудом верила, что Белла - Пожирательница смерти, виновная в применении Непростительных заклятий и сбежавшая из Азкабана преступница...

Этот разговор возникал уже не в первый раз, только в отрочестве Нина часто вспыливала, топала ногой и обвиняла мать в нечестности и скрытности. Повзрослев, она стала более корректной, и расспросы возобновляла реже. Но сейчас почему-то опять задалась вопросом: а почему она ничего не знает о маминых родственниках?
- Видишь ли, - сказала, наконец, Розамунда, - я... Мои родственники вычеркнули меня из жизни, когда я решила самостоятельно строить свою личную жизнь. Я была молода, эмоциональна, и сожгла, уходя, все мосты. Не оставила сгоряча ничего, что напоминало бы о семье.
Нина молчала, не перебивая мать.

- Да, есть, - не стала отрицать мать. - Мои родители, живущие далеко; мои брат и две сестры и твои кузены. Но я давно потеряла с ними связь.