- С ног падаю, - через три часа беготни по залам Кристель совершенно выдохлась и завидовала по-прежнему энергичной маме.

- Да, и еще, я почему-то быстро устаю в магазинах, - Кристель пересчитывала пакеты с покупками в тележке. - Наверное, я редкая женщина, которая не любит шоппинг...

- Пацанка, - согласилась Кристель. - Недаром в детстве я любила играть в машинки и солдатиков больше, чем в куклы... Может, зайдем в кафетерий? Пить хочется.

В кафетерии за соседним столиком сидел красивый темноволосый мужчина лет 30 в "гавайке" и белых брюках. Это был Джон Хэйворд, офицер ВМФ, парень, которого родители сватали Кристель. Он ухаживал за девушкой три года, и, когда она решительно отказалась выйти за него замуж и уехала на север к Куолену, тяжело переживал ее отказ. Он поздоровался с миссис Пинкстон и с интересом посмотрел на Кристель. В новом облике он ее не узнал, но что-то напомнило ему несостоявшуюся невесту. Кристель отставила стакан сока и опустила голову, делая вид, что читает смс на мобильном, боясь, что Джон все-таки узнает ее лицо.
- Мама, придумай что-нибудь, кто я, он же думает, что я разбилась в горах на самолете, - скороговоркой прошептала девушка. - Ну надо же, чтобы он тоже зашел в кафе...

- Спасибо, - Кристель улыбнулась матери и подняла голову.
- Простите, я вас, наверное где-то видел? - замялся Джон.
- Может быть. Я хожу с миссис Пинкстон в кружок вязания и вышивки, - бойко ответила Кристель. - Меня зовут Кэролайн.
- Очень приятно. Джон, - парень во все глаза смотрел на нее. "Все-таки она чем-то похожа на Кристель...".

Джон пересел к ним за столик и стал смущенно утешать Натали. Ему ли не знать, как Генри и Натали оплакивали свою старшую дочь. Он приходил к ним поддержать друзей своей семьи морально и сам до сих пор с болью вспоминал Кристель. "Если бы она не встретила этого человека, то была бы жива... Может, сейчас мы были бы женаты..."
Генри снова вспомнил Кристель, тоненькую, круглый год загорелую, энергичную и решительную, ее серо-зеленые глаза и широкую открытую улыбку. Правда, улыбалась девушка редко. В первый раз он решился поцеловать ее по-настоящему только через год после знакомства. Кристель вырывалась из его объятий как заполошная кошка, пнула по лодыжке так, что две недели не сходил синяк и потом долго не отвечала на звонки и избегала встреч. "Я еще не готова к такой смене отношений, - сказала она потом. - Не настаивай, Джон. Иначе я начну тебя бояться. Мне нужно время, чтобы привыкнуть к тому, что мы уже не дети на скейтбордах, а парень и девушка!". Джон понимал и больше не навязывался с объятиями. Ждал, пока девушка не преодолеет свою скованность. Зато этот тип ждать не стал. И погубил ее. А заодно и Джона.
Кристель тоже гладила мать по плечу, с запинкой называла ее Натали и бормотала слова сочувствия и утешения, а у самой глаза щипало от подступающих слез.