-ты сам выбрал....*Мужчина отттолкнул сына и пошел в здание. Эрика сковала богиня бурь*

-Нет. Не эта просьба. Она загнала моего брата в ад! И не собирается его вытаскивать...она хочет его убить! ОНА НЕ ЗАСЛУЖИЛА ПОЩАДЫ!!!!! *Крик отца отшвырнул Эрика к двери*

*
Кристель слышала шум в замке. Ей опять угрожала опасность... Кажется, весь мир ополчился против нее одной, маленькой хрупкой женщины... Они считают, что правы, что искореняют зло - всемогущие боги, травящие ее. На девушку навалилось страшное бессилие. К горлу снова подкатил противный липкий ком, поясницу свело болью, лоб и виски стали липкими от испарины, а руки и ноги отяжелели, казалось, на тонну.
- Я выйду, - сказала она. - Если им совесть позволит, пусть делают что хотят.
Рядом появился ее сын-ангел и резко, даже грубо оттолкнул мать от двери.
- Нет, - сказал он. - Я никому не позволю сделать тебе больно.
- Что ты можешь сделать? - спросила Кристель, упав на кровать; ее сын оказался уже очень сильным. - Боги ветров и дождей вершат правосудие и сметут любого на своем пути, чтобы уничтожить женщину, отвергшую свое избрание.
- Я тоже кое-что могу, - ответил мальчик. - Не заставляй меня прибегнуть к оковам, чтобы удержать тебя, мама.
"Как он стал похож на отца!".
- Ты нужна ему, - мальчик на секунду исчез и появился с Ану на руках. Малыш заливался испуганным плачем. - На, постарайся его успокоить. А я пошел.
На руках у матери Ану перестал плакать. Теперь он только всхлипывал и икал. "Эти ненормальные напугали его!" - в сердцах подумала Кристель, имея в виду родственников Аруэля, устроивших тут бурю. Качая ребенка, она тихо запела ему колыбельную:
... - Долетают редко вести к нашему крыльцу...
    Подарили белый крестик твоему отцу...
    Было горе, будет горе, горю нет конца...
    Да хранит святой Георгий твоего отца... Что же я наделала, Господи?.. Ану, прости меня. Я ужасная мать и полная неудачница!
Мальчик уже затих и теперь тянул ручонку, чтобы потрогать щеки матери, по которым почему-то текла вода. Такого он еще не видел.

- Послушай, есть способ вытащить оттуда дядю и без ее помощи! - Эрик медленно, по сантиметру, сокращал дистанцию между собой и отцом так, что они медленно, но все же отодвигались от дворцовой больницы. - Оставьте же вы девчонку в покое, дайте ей доносить спокойно, у нее уже два выкидыша было.
- Да, есть, - к ним подошел мальчик. - Если я предложу им обмен, душу дяди на ангельскую, они согласятся.
Он посмотрел на деда спокойно и уверенно:
- Тогда дядя Аруэль вернется и снова станет хорошим.
- С ума сошел?! - от крика Эрика упало огромное дерево. - Что задумал?!! Я не позволяю! Я... я... я...
- Ты хочешь спасти маму и дядю? - мальчик даже не вздрогнул. - Я тоже. Так не мешай мне.
Куолен не помня себя размахнулся дать сыну подзатыльник. Натолкнулся на его спокойный взгляд и опустил руку.
- Я сам к ним пойду, - сказал он. - Я там уже был и знаю...
- Ты не подойдешь, - отрезал мальчик. - Им нужна чистая душа ангела. Папа, дедушка, пожалуйста, позвольте мне принести жертву чтобы спасти маму и дядю.

Мальчик выслушал и это с поистине ангельским смирением.
- Может, попробуешь просто поговорить с ней еще раз? - спросил он уже как обычный подросток. - Только спокойно, без крика и угроз? Все объяснить и дать время подумать? Несколько дней хотя бы?
- Это ты предал маму! - Куолен выхватил из-под плаща пакет и швырнул его в руки отцу. Пакет недолетел, лопнул, и во все стороны разлетелись письма. - Смотри, что я нашел, когда искал одну книгу, которую ты велел мне прочесть! Она отправляла тебе письма двадцать лет, просила открыть ей портал и дать возможность все объяснить, вкладывала мои фотографии, думая, что известие о сыне смягчит тебя! Она в каждом письме за что-то просила прощения и доказывала, что ее вина не такая, как думаешь ты! Но, наверное, так и не дождалась ответа! - мужчина побагровел от ярости, ему не хватало слов. Рванув воротник плаща так, что по дорожке покатилась пряжка, Эрик наконец глотнул воздуха. Перед глазами снова был бостонский морг с белыми лампами дневного света, равнодушный врач, откидывающий простыню, под которой была мама - еще красивая, еще молодая, но уже такая же белая и холодная, как все в этом страшном зале. Эрик увидел со стороны и себя, двадцатилетнего, в курсантской шинели и съехавшей набок фуражке. Он примчался из Орегона первым же рейсом, никуда не заезжая даже чтобы поесть или переодеться. И он в отчаянии хватал маму за руки, окликал ее, пытался разбудить и не верил в непоправимое. На похоронах Мередит все искоса посматривали на единственного сына покойной, стоявшего особняком все в той же шинели и фуражке: "Стоит как каменный... Можно подумать, он совсем не горюет!". Но когда первые комья земли застучали о крышку гроба, Эрик стащил фуражку и засунул ее в рот, чтобы не зарыдать вслух. Только тогда он окончательно понял, что мамы больше нет... Когда он разжал зубы, оказалось, что тулья превратилась в лохмотья от его зубов. - А может, дождалась! Может, ответ был такой... такой... такой... Что ты ей написал, что она не смогла даже две недели подождать моего возвращения?!

- А как они тогда оказались в твоем книжном шкафу?!! - проорал Эрик в пустоту. Потом что-то прорычал и ожесточенно ударил кулаком по ближайшей скульптуре, так, что она разлетелась в крошево.
Мальчик спокойно смотрел на бушующего отца и ждал, пока он успокоится.
- Надо поговорить с мамой, - сказал он. - Только не сейчас, немного позже, когда она поправится.
- Да-да, - пробурчал Куолен, хлопая себя по карманам в поисках сигарет. - Сейчас у нее еще чего доброго выкидыш случится... Дадим ей дня три. Черт, сигареты размокли. Я озверею без них.
- Когда ты уже бросишь курить? - спросил мальчик.
- Когда моей семье и твоей матери больше ничего не будет угрожать.

Кристель засыпала сидя, когда Ану наконец-то перестал капризничать. Сначала мальчик плакал от страха, потом просил есть, затем его пришлось вымыть и переодеть, потом понадобились погремушка, соска, игрушка... Но когда Кристель уложила его в кроватку, чтобы прилечь самой, ребенок завопил так громко, что испуганная девушка снова взяла его на руки и стала ходить по комнате, напевая все колыбельные, какие только знала. Постепенно Ану задремал, но снова уложить его Кристель не решалась. Она сидела в кресле у окна, качала малыша и пела; чтобы не заснуть, щипала себя за запястье. Иногда поглядывая за окно, она вяло думала: "Совсем плохая, уже галлюцинации начались... Кажется, что в окно кто-то заглядывает...".
Узнав того, кто заглядывал в палату, Кристель мгновенно проснулась. Она встряхнула головой, сгоняя дремоту, успокаивающе покачала забеспокоившегося Ану и спросила:
- Ты пришел повидать сына, Айзек?

- Да, весело, - Кристель поднялась с кресла и осторожно переложила Ану в кроватку. Мальчик был уже очень крупным, и у девушки за два часа затекли руки. - Вот только я развеселиться забыла.
Она выглядела очень уставшей. Аккуратный "хвост" на затылке растрепался, лицо побледнело, черты лица стали резче и суше. Теперь Кристель выглядела на все свои 28 с половиной лет.

- Уходить? Куда? - Кристель тяжело оперлась обеими руками на подоконник. - И зачем?.. Бежать, скрываться? Если твои прежние собраться захотят, они меня повсюду достанут. Постоянно менять укрытия, всего пугаться, по ночам прислушиваться, не идут ли за мной, нет ли засады? Не могу так... Мой дом, моя работа, мой сын здесь... Но скажи: почему ты тогда не дал мне сдаться федеральным агентам? Тюремный срок на Земле я заслужила. Зачем ты унес меня оттуда?

- И все остальные тоже говорят, что мне лучше уехать, - Кристель отошла, поникнув, словно на ее плечах лежала тяжесть. И опустилась в кресло, положив руки на колени и откинувшись на спинку кресла. Ее глаза потускнели, в них не было никакого выражения. - Наверное, придется... А как можно было бы решить проблему, чтобы я смогла остаться здесь? Что я могла бы... или могу сделать?

-Я? Я тут не причем ...я пытался тебя спасти...но как видешь со стороны всем показалось , что ты просто меня использовала. Я даже не устраивал то , что происходит с солнцем...это Гендальф хочет все испепилить...*проговорил Айзек* мне уже плевать где ты...и что ты... живи тут, коль хочешь , но мой брат из-за тебя теперь страдает...он вновь не защитил брата. Проклятие Бога. Его судьба следить за мной....

-он не смог меня спасти тогда...на поле боя. И его прокляли ... Он вечно должен был меня защищать... Но он не смог.

-да... он пожелал мне сдохнуть в этой битве... он сам себя наказ... чувство вины его сожрало живьем. *Айзек слез с подокойника и дал девушке воды и лекарство* выпей. Оно поможет от жара.