- Да, господин Изуне, - ответил Горацио, - тем более у меня к ним теперь и личный счет имеется. Они уже дважды наносили мне поражение, и я хочу сравнять счет.
*
Катрин и Енви не спеша шли по аллее лесопарка. Кроны вековых деревьев смыкались высоко над их головами, образуя зеленый купол. Дорогу перебегали белки, на ветках кричали птицы, доносился стук дятла и журчание речки.
Гуляющих было немного, в субботний день многие галийцы предпочитали наслаждаться последними днями лета за городом.
- Люблю бывать здесь, - сказала Катрин. - Прохлада, тишина... - она бросила орешек выбежавшей на аллею белке. - Хоть мы уже давно живем в городе, я по привычке тянусь к природе. Двадцать лет полевых баз сказываются.

Горацио на секунду задумался.
- Не следует нападать на кого-либо из них, пока у нас не будет максимума информации о том, что проделал с ними профессор, - сказал он. - Я уже дважды поплатился за свою поспешность... Думаю, стоило бы проверить первым мальчика. В прошлый раз он нанес большой урон воинству моих клонов. Не знаю, каким образом он это проделывал, но уничтожал их одного за другим.
*
- Я из семьи офицера, - Катрин вздохнула, вспомнив своего чудесного папу. - Нас было пятеро, две девочки и трое мальчиков. Я - вторая по старшинству. С детства мне больше нравились мальчишеские игры, чем куклы и домоводство. И когда меня в шесть лет отобрали для школы курсантов, я пошла туда с радостью. А кода я прошла там курс, меня пригласили в академию асассинов, этого удостаивали только отличников учебы. И я поняла, что это мое призвание. Защищать мирных галийцев от угрозы, оберегать их покой, делать так, чтобы в мире было меньше зла. Я верила, что именно этим мы и занимаемся, и за это можно все отдать. Вот только в прошлом году мои убеждения поколебались...
За деревьями показались заборы и красные крыши домов Тенистой улицы. Катрин невольно замедлила шаг, ее сердце так тревожно забилось, что пришлось расстегнуть легкую серую куртку.

- Если мне позволят, - тихо сказал Горацио, стараясь не вызвать новую боль в грудной клетке, - я поделюсь своими соображениями, как добраться до самого профессора, не наткнувшись снова на его причудливую семейку...
*
Катрин и Енви вышли на улицу, где стояли небольшие, но симпатичные особняки в окружении густых зеленых садов.
- Я очень волнуюсь, - прошептала Катрин. - Бедная мама, что ей пришлось пережить в ее возрасте. А вот и мой дом...

- Однажды вечером я принарядилась и отправилась на весенний бал, - тихо сказала Катрин, остановившись у калитки. - И больше не вернулась. А перед этим... В прошлом году один мерзавец надругался над дочерью королевского министра. Девушка отравилась от позора. Ее отец сошел с ума от горя и поднял на уши своих друзей, магов крови, и они буквально утопили город в крови. Остановить побоище удалось с большим трудом... Девушку вернули к жизни, стерли ей память о бесчестии и срочно выдали замуж. Ее отец выплатил компенсацию семьям убитых. Большинство жертв смогли вернуть к жизни. Но некоторые были так изуродованы, что оживляющая магия на них не подействовала, - голос Катрин предательски задрожал, и она несколько раз ритмично вздохнула, подавляя рыдания. - Среди них были мой средний сын и его беременная жена. Вот почему я так жаждала попасть на бал и вот за что мне хотели стереть память. Я поступила не как рыцарь, а как мать, охваченная горем. Не могла смириться с тем, что мои близкие мертвы, а убийца на свободе, всего лишь вышел в отставку. Раджек справедливо укорил меня тогда, я поддалась личным чувствам и чуть снова не разбалансировала ситуацию в государстве... Представляю, что пережили мама и мой младший сын, когда моими портретами на плакатах "Разыскивается" был увешан весь город, и слухи ходили один хуже другого... Ну, все, хватит робеть, - пробормотала Катрин и позвонила в калитку.
Им открыли почти сразу.
- К кому вы? - спросила невысокая аккуратная старушка в длинной юбке и кружевной блузке. Потом ахнула и выронила охапку свежесрезанных цветов:
- Боже мой... Кейти! Ты вернулась! Живая! Кейти, живая!
- Мамочка, - прошептала Катрин и все-таки расплакалась, обнимая мать.
Из глубины сада вышел подросток лет 15 - 16, крепыш в коротких штанах и рубашке с закатанными рукавами. Он удивленно посмотрел на бабушку, обнимающую какую-то женщину, потом подошел поближе, надевая очки - и тоже выронил садовые ножницы:
- Мама!
- Джош! - Катрин бросилась обнимать подростка.
- Я знал, всегда знал, что ты вернешься! - смеялся сквозь слезы мальчик. Потом Катрин снова оказалась в объятиях матери, а Джош увидел у калитки незнакомого парня и подошел к нему:
- Здравствуйте. Я Джошуа Макфарленд, сын госпожи Катрин... А вы?
*
- С кем вы хотите разобраться в первую очередь, с самим Блеком, или с его созданиями? - спросил Горацио. - Насчет профессора у меня есть один замысел...

Джош пожал руку Енви и спросил:
- Скажите, что случилось с мамой после того, как она ушла на бал? Мы боялись, что больше не увидим ее...
- Пойдемте в дом, - миссис Николз тепло улыбнулась мальчикам, не выпуская руку дочери, словно боясь, что Катрин снова исчезнет. - Я... У меня есть печенье, утром напекла. Вы ведь не откажетесь от чая с теплым печеньем?
- Мама, как давно я уже не ела твоего печенья, - Катрин снова вытерла слезы. - Я столько всего должна вам рассказать...
Хоть она и плакала, но была мало похожа на себя еще три месяца назад, когда приходила из паба, еле держась на ногах и падала на нерасстеленную кровать одетая и в пыльных ботинках, а потом слонялась по улицам, непричесанная, в мятой одежде, с погасшим взглядом. И мать сразу заметила, как изменилась ее Кейти. "Слава Богу, наконец-то она ожила... Ну ладно, не буду ее торопить, пусть сама решает, когда и что мне поведать...".
В доме миссис Николз налила всем чай в большие кружки с розами и золотым ободком, поставила на стол сливочник, вазочку с густым золотистым медом и большую вазу ароматного печенья.
- Ты пьешь чай с медом, сахаром или сливками? - улыбнулась она Енви. - Или предпочитаешь варенье?
- М-м-м, что может быть лучше бабушкиного варенья! - улыбнулся Джош, - правда, мама?
- Правда, - Катрин обхватила ладонями чашку. - Конечно правда...

- Несколько дней лучше выждать, - сказал Горацио, - пока они настороже. Пусть успокоятся, ослабят бдительность... Зверя лучше брать сонным в берлоге.

- Хорошо, - кивнул Горацио. - Значит, мальчик остается мне?
Он постарался не выдать легкое вздрагивание в своем голосе. В прошлый раз этот безобидный малыш, цепляющийся за куртку Катрин, чуть не размазал его по стенке. В следующий раз надо тщательно подготовиться, чтобы сражение проходило на равных. И у него были бы хоть какие-то шансы на успех. Он ничем не поможет Братству, если снова получит десяток ран и не сможет пробить защиту противника.

- До встречи, господин Льюис, - кивнул Горацио и вернулся в дом. Он уже чувствовал себя почти здоровым и окрепшим, но ему нужно было еще хотя бы два-три дня для полного восстановления сил. И за это время он должен как можно больше узнать о способностях гомункулов, чтобы в следующей драке не быть мишенью для ударов, а достойно отвечать противнику.
*
Катрин и миссис Николз мыли посуду после чаепития на кухне, а Джош и Енви остались в гостиной, чтобы расставить стулья по местам и отодвинуть стол обратно к стене.
- Скоро осень, - Джош посмотрел за окно. - Многие ребята жалеют, что снова пора в гимназию, а я рад. Последний класс самый важный. Я решил стать военным врачом, а для этого нужны хорошие знания...

- Что? Стать врачом? - уточнил Джош. - Я так решил потому, что раньше мы жили в военных городках, в столицу переехали лет семь назад. И там я насмотрелся... И решил, что если мои отец и мать защищают мирную Галию, то я могу помогать им, лечить раненых бойцов... Может, если бы у отца в отряде был хороший врач, папа был бы жив, - тихо заключил подросток.

- Я видел, как люди рисковали жизнью, защищая мирные города, - Джош передвинул стулья, - шли в бой, зачастую неравный, без страха, и считали это своим долгом, говорили: "Если не мы, то кто же". Мои отец и мать были такими же. А потом отца привезли раненого, когда шла битва за дворец. Мне было тогда девять лет. Его искусала какая-то тварь, которую чернокнижники натравливали на защитников дворца. В отряде не было хорошего врача, который смог бы вовремя составить противоядие, время было упущено, и папу привезли домой умирать. Мама словно окаменела от горя, на похоронах на нее многие косились, что она ни слезинки не пролила по мужу, а я стоял рядом, держал ее за руку, и чувствовал, какие у нее холодные пальцы, и как ее знобит. Тогда я и решил быть военным врачом. Может, я лучше смогу спасти чьего-то отца, если из-за неумелого лекаря потерял своего... А вы давно приехали в столицу? - полюбопытствовал Джош; наметанным глазом он сразу угадал недавно прибывшего. В свои 15 лет мальчик был очень наблюдателен, как мать.