Мерил прибежала на оклик Кириоки и услышала новость, что Джетт впервые за месяц заговорила. Подруга действительно уже выглядела более живой, чем еще вчера. Глаза утратили остекленелость и руки шевелились, комкая одеяло и рукава ночной рубашки.
- Возвращайся быстрее, - попросила Мерил, коснувшись пальцев королевы (уже теплые и не застывшие как у куклы). - Ты нужна своей семье.
- Фобос, - повторила Джетт.
- Ему уже лучше. Он разговаривает с братом.
Джетт облегченно вздохнула и закрыла глаза.
- Я ее обрадовала, - сказала Мерил помощнице. - Как мало нам, женщинам, нужно для счастья, всего лишь знать, что у наших любимых дела идут на лад...

Тао устало кивнул, принимая иформацию. Как он был далек сейчас  от кабинетных интриг... главное для него - что его родственники вне опасности.
- Я приду, - ответил он.

- Я готов к этому разговору, - Тао нашел силы поднять голову и посмотреть в глаза лорду. - Известите меня, когда я должен явиться.
Киборгу требовалось еще хотя бы пять минут. Слишком много на него навалилось в эти недели. Вначале пришлось вынести около сотни смертных приговоров своим людям и принять этот удар: в его армии оказалось столько подонков. Потом - этот неослабевающий страх за жизни Фобоса, Джетт и их будущего ребенка. И неприязнь дворян под предводительством лорда Карла. Как трудно было выдерживать их провокации. Но он ни разу не сорвался, не вышел за рамки спокойной учтивости. И сейчас был морально измотан до предела.

Тао поцеловал своих сыновей.
- Я люблю вас, дети, - шепнул он.
- Удачи тебе, - сжала его плечо бабушка София.
- Только держи себя в руках, - поцеловала мужа приехавшая с Галии поддержать его Синдия по дороге в зал Совета.
У дверей зала ждали Сыч и Джульетта. Бывший Покровитель превратился за полтора года в первого придворного щеголя. Изысканная одежда, безупречный пробор. Джульетта немало потрудилась, приучая мужа к элегантности. Сейчас оба были бледны и испуганы.
- Нас ведь не вышлют? - умоляюще посмотрела на Тао дочь премьер-министра. - Я слышала...
- Вам не о чем беспокоиться, - буркнул Тао. - Сыч ведь никого не насиловал и не убивал.
Он вошел в зал Совета.
- Я готов, - сказал киборг с порога.

Тао опустил голову, принимая упреки.
- Господи, они же разорвут Джульетту и Сыча, - Брейди на грани удара ломал пальцы, думая, как защитить дочь.
- Спокойно, - пробормотал Тао, проходя на свое место. - Их не тронут...

- Первое обвинение признаю полностью и горько раскаиваюсь в своей беспечности. Преступной беспечности в данном случае, - ответил Тао. - Второе полностью отвергаю. Я правлю Хэвеном уже 10 лет, и за это время никто не смог бы уличить меня в сочувствии к преступникам. Я презираю их и на суде не делаю снисхождения ни к кому. В прошлом месяце люди, вернее, нелюди, бесчинствовавшие на Меридиане, были осуждены воинским трибуналом и казнены. Среди них был мой друг по учебному отряду. Он молил о помиловании, замене казни на каторжные работы, но я отклонил прошение. Все преступники равны перед законом. Даже друзья правителей.
Он вздохнул, глядя в лица этих обозленных от горя людей. Что он еще мог им сказать?
- Для меня это такая же болезненная рана, как для вас, - сказал он наконец. - Стыдно, что в ряды Покровителей проникла такая человеческая плесень и заклеймила весь народ Хэвена. Это моя ошибка - как правителя и полководца...
Тао прикусил губу и подавил судорогу на лице.
- Я прошу прощения от лица всего своего народа, - сказал он. - Мне стыдно за этих 106 негодяев и я скорблю о каждой их жертве.

Тао промолчал. Спасаться? От чего? Ему можно было об этом не беспокоиться. Он прекрасно понимал этих людей потому что помнил, что такое потери, слезы и боль над могилой. Родители, дядя и тетя, убитые бандитами, брат-близнец, погибший от эпидемии желудочной инфекции в 11 лет... В недавнем прошлом - страх за Синдию и Стена, рождение которого несколько раз было под угрозой, Фобос и Джетт, лежащие при смерти... Киборг хорошо понимал людей, кричавших на него. Он помнил, что они чувствуют. Конечно, они ему не верят. Но как он мог сейчас убедить их в своей искренности? Главное - он сам знал, что искренен.

- Я не знал о том, что творят мои военные в предместьях, - сказал Тао. - Клянусь, если бы мне сообщили о беспорядках раньше... Но мерзавцы скрывали от меня свои безобразия, а местные жители... Почему вы сразу ко мне не обратились? - спросил он у людей. - Ведь я же министр внутренних дел и военачальник Покровителей, пресекать нарушения - моя работа...

- Это клевета, - твердо сказал Тао. - Я не покрываю преступников. И королева - тоже. Я казнил своего друга за насилие и убийство, в которых он признался. И если бы мне сразу сообщили о том, что творят Покровители в предместье, я сразу же вывел бы их оттуда и отдал под суд.
Его губы задрожали.
- Я виноват, - сказал он. - Выпустил их из-под контроля, доверял рапортам офицеров... Даже не проверял ни разу. Это моя вина, как правителя и полководца.

- Казните меня! - вырвалось у Софии, и пожилая Покровительница вышла на середину зала, бледная, но с гордо вскинутой головой. - Только пощадите моих внуков, я уже потеряла обоих сыновей и мужа...
- Бабушка, нет! - вскочил Тао.
- Сядь на место, - произнесла София, и министр Меридиана, правитель Хэвена и военачальник попятился, как будто снова стал маленьким мальчиком, которого строгая бабушка журила за шалости и ставила в угол.
- Если вы жаждете покарать нашу семью, - обратилась София к Карлу, - то пусть кара лучше падет на меня. Я уже старая, много пожила, и отдам жизнь за внуков.  Они еще слишком молоды, чтобы умирать.
- Бабушка! Я же бессмертный! - снова вскочил Тао. - Мне ничего не страшно...

Тао обнял бабушку:
- Больше никогда не жертвуй жизнью ради меня... Я офицер и мужчина, и прятаться за женской спиной мне стыдно.
Джульетта тихо хныкала на плече мужа: "Наш дом!.. Мои журфиксы! Черт бы взял этих насильников!".
- Тебя никто не высылает, - махнул рукой Тао, проходя мимо.
- Я поеду с мужем, - вытерла слезы девушка.
- Декабристка, - пробурчал киборг. - Я буду ждать решения в Пустыне Хэвена, - сказал он лорду Карлу. - Высылать мне бумаги регулярно, - велел он своему секретарю. - Я буду продолжать вести дела в министерстве и заодно займусь порядком в Хэвене, - Тао непроизвольно сжал кулак. - Если они так превратно поняли демократию, я теперь для армейских стану хуже ста чертей.