- Тогда они пожалеют, что их судили не здесь, - жестко улыбнулась Джетт, - у нас насильников ненавидят еще больше.

- Я тоже женщина, - сказала Джетт. - И... И хоть я и не была в подобной ситуации, но могу понять девушек, с которыми это случилось... Наверное, эти женщины тоже хотели бы самого строгого наказания для негодяев.
Из соседней аллеи появился Тао. Приподняв цилиндр, киборг произнес:
- Я уже отправил в предместье, где расквартированы мои войска, следственную группу. Сегодня же насильники будут задержаны и отправлены в Хэвен на суд военного трибунала. И еще, - Тао куснул себя за губу, - я... Мне очень стыдно за своих людей. Эти несколько негодяев бросили тень на весь наш народ. Простите меня от имени всего Хэвена и Покровителей, - заключил Тао дрогнувшим голосом. - Они будут сурово наказаны. Обещаю.
Киборг хотел еще что-то сказать, но только вздохнул и удалился в сторону дворца, по-прежнему неся свой цилиндр в руке и опустив голову, словно на его плечи свалилась большая тяжесть.

Заметив помрачневшее лицо мужа, Джетт тихонько взяла Фобоса под руку и ласково погладила по руке.
- Мне тоже стыдно, что ребята так себя вели здесь, - тихо сказала она. - Да еще думали, я такое покрывать буду.

- Смалодушничала, - призналась Джетт, - а потом представила, если бы это со мной... На месте бы убила негодяя.

Джетт прошлась по аллее.
- Больше я не буду заступаться за урода только потому что он родился на одной земле со мной, - поклялась она самой себе. - Любая вина должна быть наказана.

Беспокойство привело Джетт в кабинет мужа. Тихонько стоя за портьерой, она слушала, о чем Фобос говорит с помощником, и сердце тревожно сжималось: "О чем это он? Нет, нет, этого не может быть... Не может умереть человек, которого так любят!".

Сердце кольнуло острой болью - как тогда, в пустыне ножом. "Фобос... Плевать мне на власть и титул, только не умирай! Без тебя мне свет не мил!".

" Не надо тебе было появляться в аллее, ты чуть не довел Фобоса, ему сейчас вредно нервничать и нельзя применять магию", - телепатически отругала Джетт брата. "Извините, - откликнулся Тао. - Что ни сделаю, все впросак. Я не хотел, не думал. Трибунал уже начался. Я сейчас буду читать обвинение... Недели три побуду в пустыне, пусть бумаги мне туда отвозят. Не буду лишний раз мелькать перед Фобосом... Пусть выздоравливает!".

Джетт так прикусила себе губу, что во рту стало солено. "Опять какая-то героиня секса... И этот советник явно настроен против меня, вот и подсовывает Фобосу очередную красотку... Сколько их еще будет?!"

- Значит, я не леди, - пожала плечами девушка. - А джентльмены не сводничают.

- А еще джентльмены не говорят подобных вещей о женщине, - так же спокойно и даже с легкой улыбкой ответила Джетт, хотя года три назад уже давно бы орала: "Эй, ты! Сейчас нарвешься! Думаешь, на вислоухую напал?". - И не обсуждают чужую интимную жизнь. То, что происходит в спальне между мужчиной и женщиной, касается только их двоих. Порядочные люди это понимают. И вообще, спать с куртизанкой - это все равно что пить на улице из общественного стакана, захватанного сотнями рук и замусоленного сотнями губ, когда дома есть свой стакан - личный и абсолютно чистый. Не думаю, что Фобосу понравится вещь общественного пользования... Так почему вы считаете, что он придет в восторг от женщины свободного доступа?

Джетт сощурилась. Ее глаза опасно заблестели.
- Сударь, вы ведете себя недостойно, - ледяным голосом сказала она. - Насколько я знаю, мною недовольен не народ, а только горстка спесивых аристократов, которые любого человека извне изначально считают порочным и грязным. У нас, Покровителей, по-другому - мы доверяем человеку, пока он не проявил себя неблаговидно. И статус человека, подкладывающего женатому мужчине в постель куртизанку у нас ненамного выше статуса насильника. Семейный очаг для Покровителей - святое. И грязнить его - кощунство. Наши женщины наравне с мужчинами имеют право защищать свою семейную честь вплоть до крайних мер. А как дворянка, а я считаю, что кузина правителя Хэвена может считаться дворянкой, я имею право потребовать сатисфакции за оскорбление, - Джетт стянула с руки белую перчатку и сжала в руке. - Предлагаю вам взять свои оскорбительные слова обратно, или вы получите от меня картель. В Кодексе Меридиана сказано, что благородные дамы имеют право на дуэльные поединки наравне с мужчинами, и я воспользуюсь этой статьей потому, что не желаю выслушивать оскорбления и терпеть попытки осквернить мою супружескую постель.

Джетт обогнала его, бросила в лицо перчатку и громко, чтобы все слышали, произнесла:
- Я вас вызываю! И если вы откажетесь, значит, вы подлец и трус, которому только в борделе зазывалой и работать или девочек по вызову развозить клиентам.
Придворные ахнули. Пробежал шепот:
- Вызов от королевы... дуэльный кодекс... если откажется, замарает свое имя... побоится короля... застрелит ее... она стреляет как снайпер... какой позор, оскорбить королеву... не дворянин...
Джетт стояла, вскинув голову, с горящими глазами, напряженная как стрела. И те, кто видел этот момент, вспоминали, что более прекрасной они королеву не видели. Это была настоящая валькирия.

Джетт догнала обидчика, повалила на пол и начала тузить.
- Настоящего виновника поищи, дурак, с ним и разберешься, - приговаривала она, нанося точные крепкие удары. - А за "шлюху" ответишь.
- На королеву напали, - хныкали перепуганные фрейлины, - ваше величество, ой, спасайте королеву!