Мерил уложила Алистера и Даниэля, поздоровалась со второй няней, бывшей наложницей из гарема Лией и решила пройтись по парку, пока король с женой в гостиной. Выглянув в окно на серые тучи, из которых густо сыпался крупный снег, молодая женщина решила, что для такой погоды надо одеться потеплее. Натянув брюки, дубленку и замотав шею шарфом, Мерил тихонько вышла из дома и, засунув руки в глубокие карманы, пошла к парку. "Не заблудиться бы в этакой белой каше. Ничего, если что, дорогу всегда спросить можно...".

- Может, с кем-то другим... Но я от тебя ничего злого не видела. Ты несколько раз спасал жизнь мне и моим друзьям... Ты - нежный отец наших сыновей. Благодаря тебе родился Стен... Человек, который помог родиться другому человеку, не может быть недобрым.

- Все равно, если человек сделал доброе дело, значит, в его душе есть доброта...

- Главное - что она есть... И что ты любить умеешь. Злой человек этого лишен...

- А детей?.. Алистера, Дэна? Ты ведь так ласков с ними. И о Карине в Хэвене заботился как о родной, если Мерил не могла подойти к дочке...

- Именно она. И у нас... Ведь мы любим друг друга...

Джетт устроилась на медвежьей шкуре, машинально глядя в огонь... Что-то изменилось между ними. Что-то изменилось не к лучшему... И она не знала, как вернуть то хорошее, что было, как сохранить семью. Анна... Если бы не она... Может, Фобос до сих пор любит эту женщину, даже после того, как она сбежала с его лучшим другом и бросила на произвол судьбы крошку Алистера... Везет же другим женщинам. Они способны вызывать у мужчин сильные чувства и оставаться любимыми, вытворяя что угодно. А она по-прежнему - девочкодруг, "свой парень", жилетка, локоть, плечо - что угодно, только не женщина, достойная любви.

- Наверное, тут никто не виноват... Просто события этих недель... Такие треволнения не проходят бесследно, и, может, мы на нервной почве... А какой ты меня видишь?

- О, тогда я в самый раз, - Джетт рассмеялась. - Это только с тобой и детьми  я такая милая душечка, а с остальными... Ребят с базы в Хэвене спроси, как я их гоняла, а уж кочевники меня больше чем песчаной бури боялись. И министры, когда я их к ответу позвала, сразу вспомнили, куда деньги на железную дорогу подевались и почему школа недостроена.

- Нет, в принципе, поняла... Я читала про всяких красавиц, которые оставили след в истории из-за своего характера. Диана де Пуатье, маркиза Дюбарри, и эта... как ее... Жанна д-Арк... нет, это я не тот пример взяла, она как раз стервой не была, а вроде меня - любительница самопожертвования ради блага других. Екатерина Вторая, - припомнила Джетт, - Екатерина Медичи... Только это другой склад характера иметь надо, я, наверное, простовата.

- Даже на Меридиане, этикет освоила, уже впросак не попадаю, а все равно главному не научилась. Как что, так и ломлюсь напролом, как в укрытие дезертиров. По-моему, женской хитрости не научишься, это от рождения дано, или нет.

- О-кей... то есть, хорошо. Я прогуляюсь в саду. Если захочешь, присоединяйся.
Джетт посмотрела на уличный термометр. Минус пять... Для северной зимы еще не очень холодно.

Джетт поцеловала мужа и вышла в сад. Гуляя, она слышала, как тихонько хрустит под сапожками снег и как пахнет свежестью прохладный воздух. Деревья и кусты стояли в белых шапках, шпили ограды тоже украсились белым, и из города не доносилось ни звука. Пушистый белый снег приглушил все городские шумы. Павловский парк почти опустел; реже шумели электрички. И Джетт чувствовала, как ее умиротворяет эта тишина и белизна. "Фобосу сейчас тут понравится... Он тоже любит тишину...".