2 главы. 3 иллюстрации.
*
Нина Гольдман не стала ничего отрицать. В кабинете майора Никонова она рассказала, как планировала месть. Риту, Иру и Толика они решили не трогать - те просто сидели сзади и не имели прямого отношения к трагедии. А вот Артур - водитель и сидевшая рядом с ним Соня должны поплатиться.
- Если бы суд вынес им нормальный приговор, - сказала Нина, - мы отказались бы от возмездия, доверили бы их судьбу правосудию. Но им только формально погрозили пальцем, списали се на несчастный случай и даже память об этом деле постарались стереть - подчистили интернет, закрыли журнал, который дал публикацию... И разве мало таких случаев? Когда сбили сына Викуловых, всех на уши поставили и Стукова судили как за настоящее убийство, десять лет дали. А за моего деда - от года до трех условно и сразу под амнистию подвели. Как будто они - сверхлюди выше всех законов, а мы - чмо, которое только должно терпеть и безропотно плевки с лица вытирать. Люди не будут терпеть это до бесконечности, мириться с тем, что они - второй сорт, и что настоящего равенства перед законом нет.
- Да, какое-то время я была готова отказаться от плана мести Соне. Я пыталась себя убедить, что она - девочка, рано потерявшая мать и надломленная этой утратой, что она страдает от невнимания вечно занятого отца, что ее дикие выходки - лишь попытка напомнить о себе. Я надеялась, что мы наладим отношения. Но тщетно. Она всегда считала меня всего лишь бывшей шлюхой и при каждом подходящем случае давала мне это понять, а я каждый раз вспоминала, что в "Киттенз" оказалась по ее вине. Я вынуждена была туда пойти, потому что ни на какую другую нормальную работу меня не взяли бы. В академии я научилась хорошо танцевать, развила и отточила пластику и артистизм... Но мое резюме в службе занятости или болталось незамеченным, или мне предлагали неквалифицированный труд за мизерную плату... Моя мать подрабатывала, ездила делать уколы и ставить капельницы на дому, уезжала ранним утром, а возвращалась около полуночи, совершенно вымотанная. Я хотела зарабатывать столько, чтобы мама смогла бросить эти подработки, пока не надорвалась. Много ли я получала бы, работая судомойкой, дворником, кассиршей в "Ашане" или уборщицей в метро?
- Она поднимала руку на моего сына, угрожала, что убьет нас обоих. Услышав такие речи однажды, Исаак ее сразу отселил и предупредил, что за первую же дикую выходку лишит материальной поддержки. Но я боялась, что, если Соня закусит удила, ее может не остановить даже это. Чего ждать от человека, который в мчащейся машине вырывает руль из рук водителя только потому, что вдруг пожелал порулить? Соня была страшным человеком, считала, что ее желания - это главное и неважно, какой ценой они исполняются. Вот и с Потаповым так же было: он понравился Соне, и она тут же пошла в атаку буквально на глазах у девушки, с которой Андрей тогда был близок... Да, а что? Я - замужем, Потапов - в отношениях с Мухиной, у каждого своя жизнь. Но потом нам понадобилось установить эмоциональный контакт Потапова и Сони и спровоцировать ревность Мухиной, и Андрей начал приударять за Софьей. Да, так и было: Андрей начал оказывать Соне знаки внимания, она присмотрелась, пожелала тут же заполучить понравившегося парня, и  заглотнула наживку...
- Мухина? А почему я должна была ее жалеть? Крикливая беспардонная девица, все разговоры - только о том, сколько стоил тот или иной аксессуар, сколько она платит парикмахеру, а сколько - маникюрше и на кого еще жалобу написала или негативный отзыв выложила... Соседи из-за нее каждую пятницу лишались сна, весь дом содрогался от ее гулянок. Вторая Соня, только без отца-банкира.
- Использовать Стукова в случае с Артуром решил Андрей. Парню нужны были деньги, он хотел помочь семье, а в своей бургерной никогда бы не заработал ни на ремонт квартиры, ни на лекарства для отца. Стукову-старшему грозила инвалидность, у него были серьезные проблемы с ногами, а врач выписал дорогостоящие лекарства, которые нужно было принимать курсом несколько месяцев... К тому же мы устроили бы Дмитрию перевод на поселение и условно-досрочное освобождение, муж не ограничивал меня в тратах и не требовал отчета, а потом помогли бы устроиться после освобождения; сделка, которая взаимно устраивала всех.
- Да, деньги Стуковым выплачивала я, а посылки отправлял Андрей. Дмитрий честно выполнил свою часть договоренности, и мы были с ним честны. Нет. Мухиной мы помогать не стали бы. Эта барышня была мне очень неприятна. Дмитрий, при всей своей расхлябанности, любил свою семью и хотел помочь родителям, он взял на себя вину в деле о гибели Викулова и отправился в колонию ради того, чтобы отец смог лечиться, а Мухина уехала из Чудова без оглядки. Окончив вуз, она ни разу не показывалась в родном городе. Она говорила Андрею, что ей "тоскливо и депрессивно в этой глубинке", а мамины оладушки она терпеть не может, и вообще "что она там забыла". Знали бы вы, как она иронизировала и ерничала насчет Чудова и своей семьи... Андрей за год достаточно наслушался. Так что она бы, как говорят в блатных кругах, без грева чалилась бы. Не заслужила. И вообще, ей же не было жалко соседа, с которого она собиралась по суду получать компенсацию за то, что довела человека до белого каления. Еще и хвалилась, хихикая, как классно собирается "проучить этих пенсов, чтобы лишний раз не вякали". Вот и нам ее тоже не жалко. Совсем.
На очной ставке Потапов подтвердил слова Нины и от себя добавил:
- Да, Маринка меня достала нереально! Все разговоры - "мой телефон стоит 150 тысяч, моя куртка стоит 200 тысяч, мой маникюр стоит столько, мои трусы стоят столько"! У меня тоже качественные вещи из статусных магазинов, на барахолку не хожу, но я ими просто пользуюсь, а не тычу в нос ярлыки и ценники! А Маринка была бы рада ценники не срезать, чтобы все видели: у нее все - самое дорогое, и считала, что на нее все должны взирать благоговейно только потому, что она в лучших магазинах отоваривается. Будет орать по ночам, тачкой своей в окна газовать, каждую неделю на вечеринке под оглушительное музло как лошадь скакать, а соседи пусть заткнутся, они ей просто завидуют, она же королева... Одни ценники, - заключил Андрей, - а за ними - ничего. Человека я за год так и не увидел.
- Но разве за это судят? - не удержалась капитан Дьякова. - Ведь Марину Аркадьевну могли осудить за убийство, и она отправилась бы отбывать наказание весьма надолго.
- Тут мне пришлось выбирать между Ниной и Мариной, - пожал плечами Андрей, - и я сделал свой выбор. Если ради того, чтобы вывести Нину из-под удара, нужно перевести стрелки на эту жеманницу, значит так надо. Невелика была бы потеря для общества, если бы Мухину лет на пятнадцать запечатали. Разве что продавцы бутиков огорчились бы: такую выгодную покупательницу потеряли!
- Ничего, в Питере еще много таких - "дайте мне то, что подороже, хочу, чтобы все видели, какая я крутая", - усмехнулась Нина. - Так что продавцы быстро бы утешились.
*
Алина Добровольская ужинала в "Марчеллисе", привычно заказав салат, карпаччо и тирамису. Дела в Петербурге почти окончены: квартира и помещение для клуба скоро будут готовы к эксплуатации и Алексей Матвеевич сможет готовить филиал "Нерона" к открытию. Интересно узнать, как продвигается расследование убийства. На прошлой неделе ее дважды вызывали к следователю - версию "силуэта на крыше" приняли в разработку. "Только найдут ли его, вот вопрос..."
- Алина Сергеевна, позвольте составить вам компанию!
Она с удивлением посмотрела на рослого мужчину в дорогом костюме, с проседью в черных волосах и орлиным носом.
- Здравствуйте, Исаак Давидович! Да, конечно, присаживайтесь.
- Вы оказались правы. Еще раз приношу вам извинения за то недоразумение. Тогда я пребывал в заблуждении и попытался через своих людей убедить вас сказать о том, чего вы не видели. И очень хорошо, что вы отстояли свою правду. Ведь иначе настоящий убийца моей дочери так и не был бы разоблачен.
- Человека с крыши нашли? - вилка с салатом в тонких пальцах Алины остановилась. - Это и был преступник?
- Да, - кивнул Гольдман. - Его задержали. Вернее, ее... Неприятно думать о том, каким глупцом я был, - он поморщился и открыл любезно поданное хостес меню.

*
Наконец-то все дела в Петербурге были полностью окончены, и Алина Добровольская возвращалась в Воркуту. Подготовлен к открытию филиал "Нерона" на Думской, уже нанят персонал, все отлажено и организовано, и Алексею Матвеевичу теперь остается только разрезать ленточку на двери. Отделала и обставлена квартира в переулке Гривцова... и дело об убийстве на Московском проспекте направлено в суд.
Над перроном вилась легкая серебристая поземка. Проводницы воркутинского поезда кутались в форменные шинели и опустили наушники у зимних шапок. Пассажиры, как обычно, толпились у вагонов. До Котласа поезд пойдет заполненным до отказа, а потом постепенно начнет освобождаться, и до конечной станции доедет только треть или четверть от первоначального количества пассажиров... Алине повезло - в этот раз ей досталось место в составе с душевой, и она привычно выкупила себе отдельное купе в штабном вагоне. В дороге Добровольская ценила комфорт и возможность продуктивно использовать почти двое суток, в течение которых состав преодолевал путь от Петербурга до Воркуты.
Предъявив билет, Алина собиралась уже поднять чемодан на подножку.
- Алина Сергеевна, я рад, что не опоздал.
Алина обернулась. студеный ветер затеребил полы ее мехового пальто, запутал несколько снежинок в безупречном черном "каре".
Исаак Гольдман стоял совсем рядом, морозный ветер доносил аромат его парфюма - тоже "зимнего", прохладного. За его спиной высились два здоровяка с цепкими глазами профессиональных телохранителей. Черное пальто и шляпа банкира были слегка припорошены мелкими колючими снежинками. А в руках Исаака Давидовича алел огромный, как клумба, букет роз.
Исаак скосил взгляд на одного из охранников, потом указал глазами на чемодан Алины. Парень тут же выхватил у женщины ручку чемодана:
- Куда нести?
- Третье купе, - ответила изумленная проводница.
- Понял, - парень скрылся в вагоне, неся тяжелый чемодан словно пушинку, без всяких усилий.
- Алина Сергеевна, - Гольдман протянул Алине букет, - я рад, что теперь вы будете чаще приезжать в Петербург. Очень надеюсь, что в следующий раз мы встретимся при менее печальных обстоятельствах. Буду рад новой встрече.
- Спасибо, Исаак Давидович. Взаимно.
*
В тот же день - по иронии судьбы - только вечером - с Московского вокзала уезжала "Таврией" Марина Мухина. Впервые за последние годы ей пришлось взять плацкарт - хорошо еще, что ехать недалеко, всего один час до Чудова.
Марина молчала, сидя на своей боковушке около титана, и давилась злыми слезами. Да, из СИЗО ее выпустили и обвинения сняли, выяснили все-таки, что Соньку убила мачеха, а Андрей был сообщником. Но Юлиан Столбов отказался отменить решение об увольнении Марины. "Хорошая слава на печке лежит, а дурная по свету бежит, - сказал он, - не хочу, чтобы о моей фирме говорили, будто у меня зэки работают. Ты и так слишком нашумела, то с соседями судишься, то тебе за нарушение закона о тишине прилетает административка, то тебя в убийстве обвиняют... Нет уж, не надо мне такого счастья, ни с кем нет столько проблем, сколько с тобой!".
Что дурная слава действительно на месте не сидит, Марина убедилась, попытавшись после освобождения найти новую работу. Едва услышав о том, что она - та самая Мухина из "Счастливого ключика", все кадровики тут же качали головами: "Мы вам перезвоним; место уже занято; вы нам не подходите по профилю". Ни на одно приличное место ее не брали, а в отстойник Марина сама не хотела.
Квартиру пришлось выставить на ЦИАН - "долгосрочная аренда". Съемщик нашелся сразу. А Марина возвращалась в Чудово. "Все паршиво, - думала она, тоскливо глядя в окно, - зато соседи на Московском, наверное, радуются: теперь тишина будет! Тишина, блин... Ладно, поживу пока у предков. Деньги за квартиру буду на карту получать, а там посмотрим...".
В Чудово на заметенной снегом платформе ее встречали родители. Отец, крякнув, принял с подножки чемоданы, а мама крепко обняла дочь:
- Долго же ты не приезжала к нам!
- Зато теперь приехала надолго, - невесело улыбнулась Марина, смахнув последнюю слезинку. В конце концов, если есть дом, где тебя еще ждут с радостью, может, не так уж все и плохо...
*
Суд над Ниной Гольдман и Андреем Потаповым состоялся незадолго до Нового года. Дело было слишком громким, и его разбор по существу решили надолго не откладывать.
Подсудимые вину свою признали сразу, охотно давали показания, и это было учтено на суде, как смягчающее обстоятельство.
Андрей был осужден на 15 лет в колонии строгого режима за убийство и соучастие.
Нине присудили 13 лет в колонии общего режима.
В ходе разбирательства из архива подняли дело о гибели Николая Демина, в нем обнаружили неувязки, нестыковки и пропавшие или переклеенные страницы. "Не знаю, как потерпевший, - в сердцах сказал однажды судья, - но тот, кто дело в таком виде в суд передавал, точно перепил или спятил! Или совесть потерял..."
Так как основные виновники гибели Николая Антиповича уже сами погибли, в центре внимания оказались те, кто занимался этим делом.
- Чует моя чуйка, что этим утыркам не поздоровится, - сказал однажды Ефим Коган жене, когда они в кулуарах услышали обсуждение шумного пересмотра деминского дела, - даже жалко дурней: они так старались угодить родителям "мажорных" юнцов, помочь ребяткам уйти от карающего меча Фемиды, так сказать спасти их, а теперь крайними оказались!
- А мне их не жалко, - отрезала Белла, - это был их выбор: или вести дело по правилам и объективно, или по прихоти чьих-то папенек! Нужно всегда помнить о том, что за свои действия придется отвечать. И думать дальше, чем на шаг вперед: готов ли ты заплатить своим добрым именем, служебным положением и так далее за то, чтобы кому-то угодить!
- Все бы об этом помнили, - крякнул Ефим. - Самим же легче жить было бы!
*
Незадолго до Нового года Наташа и Уланов стояли на перроне Ладожского вокзала и смотрели, как из снежной круговерти блестят, приближаясь, огни, потом вырисовывается серьезная серо-красная морда, и под своды вокзала неспешно втягивается поезд из Воркуты. Брякнули в последний раз колеса. Состав замер. У вагонов встали проводницы в шинелях и ушанках. На перрон потянулись пассажиры - тепло одетые, волоча за собой чемоданы, но воодушевленные предстоящей встречей Нового года в Северной Пальмире.
Из штабного вагона вышел рослый широкоплечий блондин в джинсах и коротком черном пуховике, загорелый несмотря на зиму.
- Привет! - весело сверкая голубыми глазами и белоснежными зубами, воскликнул он, закидывая на плечо ремень объемистой сумки и держа внушительный чемодан. - Дубак у вас тут покруче нашего. В Воркуте зима мягкая выдалась, ниже минус десяти не фигачило, зато пуржит конкретно! Наташа, с новой книгой тебя! На презентуху пригласишь? Спасибо, с тебя автограф! Я вас завтра на новоселье жду. А второго января - на торжественное открытие "Нерона-2", в ВИП-зону, как мои почетные гости!
- Почему не первого января? - улыбнулась Наташа.
- Я же не изверг, знаю, что первого все спят, - ответил Иноземцев. - Виктор Ильич, наше вам! Как работается?
- Еще один бедняга Новый год встретит дома, а не в камере.
- Рад за него, поздравляю вас! А что Младшенький?
- На каникулах, рад без памяти. Мечтает быть, как ты, атлетом.
- Придется потрудиться, - кивнул Алексей, - но он у вас парень целеустремленный, настойчивый, если твердо решил - добьется.
Коганы, Улановы и Никольские по традиции встречали Новый год одной компанией, в кругу родственников и друзей. И в этом году к ним присоединился Алексей. "Сколько светских выходов за две недели в Питере мне предстоит, - смеялся он. - Ну да ладно. Не все же только работать, надо и в свет выходить когда-то!".

Даты написания романа: 06 января - 13 апреля 2025 года.
Дата окончания компьютерного набора: 11 мая 2025 года.