Тао встретил рассвет, сидя на балконе с поникшими плечами и мрачным лицом, которое от напряженной ночи вытянулось и стало как будто старше и резче.
Отравительница сама пришла к нему в руки; он шел в гостиную предостеречь Джетт, чтобы не принимала угощения или чай от дворцовых слуг или придворных, и чуть не столкнулся с девушкой, несущей блюдо с фруктами и кувшином сока. Легко одетая блондиночка с нежным фарфоровым личиком прощебетала, строя глазки, что леди Джетт пропустила ужин, и "она так любит красный виноград, он чудо, как вкусен в эту пору!". Тао насторожился, но с внешне беспечным видом попросил разрешения помочь донести блюдо и даже состроил девушке глазки. "Все мужики идиоты, которым одно надо. Вот и этот уже поплыл!", - прочитал он мысль блондинки, принимая блюдо. И тут же ощутил, что в соке полно той же самой травяной отравы, которой угостили Анну.
Потом было неприятное разбирательство. Девушка истерически рыдала, размазывая сопли по опухшему и сразу подурневшему лицу и орала, что любит короля и не хочет отдавать его каким-то выдрам, сыпала проклятиями и пару раз выругалась так, что ей позавидовали бы пьяные рядовые в Хэвене. Когда она в третий раз обозвала Анну чертовой шлюхой, а Джетт - кривоносой уродкой, Тао не выдержал. Он вскочил, подлетел к задержанной и сделал то, чего раньше никогда себе не позволял - залепил королевской наложнице две звонкие пощечины и прошипел: "Твое счастье, что ты их не убила. Потому что за свою кузину я бы тебя лично удавил, и пусть бы потом меня судили. Я не убиваю женщин, но ты не женщина, ты гадина ядовитая... Стража, уберите ее подальше, в камеру, в каземат, к черту на рога, только с глаз моих, пока я еще не рассвирепел!".
Когда отравительницу увели, Тао обратился к остальным министрам:
- Ну, что?.. По мне, так кнутом ее, чтоб сидеть не могла, и на каторжные работы!
- Это должен король решать, - возразил премьер-министр.
- Король, - пробурчал Тао. - М-м-м... Он и так вчера перенервничал, а тут еще такое: пригрел гадюку в своем гареме! Ладно, подождем, пока он выйдет.
"Неужели здесь все женщины такие, как Нерисса или эта телка? - подавленно думал киборг, сидя на залитом розовыми рассветными лучами балконе и ожидая, пока проснется Фобос. - Совершенные красавицы с черной душой? Наши женщины могут наорать, обругать, избить, соперницу за патлы оттаскать, но чтобы вот так, исподтишка, отравой... В самом деле, и на фиг тогда эта неземная красота, если за ней такое поганое нутро?".
Джетт проснулась, когда в гостиную заглянул первый утренний луч солнца, и удивилась. Заснуть в кресле, что это с ней? Девушка поднялась, поправив смятые куртку и брюки, и посмотрела на часы. Пять утра. И какая тишина в замке. Тяжелая какая-то тишина... - отметила девушка по дороге в свою комнату, не подозревая, какой опасности подвергалась накануне вечером.
